"Советская Беларусь" от 19.08.2010
Риск новизны
Под гитарным грифом
Владимира Мулявина я помню с 1965 года, когда он играл "на танцах" во Дворце культуры Минского камвольного комбината. Я тогда тоже играл "на танцах", но во Дворце культуры тонкосуконного комбината. Мулявин в то время был одним из самых авторитетных эстрадно-джазовых гитаристов Минска, а я - из поколения первых белорусских рокеров.
Его учителями были предшественники, моими - магнитофон "Айдас" и "комбайн", включавший в себя телевизор, всеволновой приемник и потрясающий трехскоростной проигрыватель...
Мулявин, говорили, виртуозно исполнял на электрогитаре "Полет шмеля" Римского-Корсакова в классическом стиле. Вот я и отправился посмотреть на него и послушать, как он это делает (сам-то я тоже играл "Полет шмеля", но в интерпретации чехословацкой рок-группы, чью пластинку студии Supraphon мне посчастливилось заполучить в свою коллекцию). Когда я приехал на новогодний танцевальный вечер в ДК камвольного комбината, забыл обо всем на свете! В полутемном зале под потолком вращался большой зеркальный шар, создавая иллюзию летящих по потолку хлопьев снега. На освещенной эстраде музыканты играли медленный танец. Среди них выделялся колоритной фигурой, длинной шевелюрой и сократовским лбом один человек. Слегка откинув назад голову, он стоял с гитарой и явно лидировал, ведя музыкантов за собой. Мулявин излучал какую-то мистическую силу, воздействуя на людей не только своим пением и игрой, но и неповторимым, запоминающимся раз и навсегда обликом. Я долго смотрел и слушал, словно завороженный, до сих пор эта картина у меня перед глазами...
Мы развивались, идя в ногу с английскими и американскими музыкантами - основоположниками рока. Как только кто-либо из западных звезд выпускал новый альбом, он тут же появлялся у нас. Помогал в этом минский театрально-художественный институт, где Александр Зименко и Николай Такунов открыли первый в Минске рок-клуб. На его заседаниях в студенческой аудитории они крутили на проигрывателе DUAL новые диски Cream, Jimmy Hendrix, Pink Floyd, которые многие там впервые слышали. А в это время во всесоюзной музыкальной жизни происходило следующее: старая добрая советская эстрада достигла предельных высот жанра, но стала слишком назидательной и консервативной. И уже не могла удовлетворить запросы молодежи "оттепели" 60-х, отреагировать на вызов музыки протеста, проникавшей к нам с Запада.
Английский квартет Beatles дал миру биг-бит и соответственно новые музыкальные амплуа. В Советском Союзе биг-бит постепенно распался на два основных течения: попсу, то есть так называемый стиль ВИА, и рок-музыку. Между ними расположилась так называемая "фирма" (с ударением на последний слог) и "комсомольский рок", сейчас именуемый "рокапопс". Rolling Stones открыли нам электрический хард-блюз... А у музыкантов появились новые способы заработать - так называемые "халты", иначе говоря, "халтуры", то есть выступления на разного рода вечерах и юбилеях, а также "лабайки" - игра на свадьбах. "Лабухи" "лабали" (играли) то, за что платили и что заказывали, часто наступая на горло своей собственной песне... Но все же это был прогресс по сравнению с баянистом, который прежде играл "на танцах" за рюмку водки. Помню, тогда еще один "лабух" сказал, что "битлам" надо памятник поставить за то, что они такую "халтуру" придумали!
Естественно, Мулявина как натуру творческую не мог удовлетворить статус "лабуха", а как человек цельный, имеющий к тому же профессиональную музыкальную подготовку, он не мог долго оставаться в статусе полупрофессионала, играющего на танцевальных вечерах. Само собой, из музыкального училища в Свердловске его отчислили, но Беларусь, хотя и со скрипом, приняла талантливого свердловчанина (впрочем, вышвырнув из своих музыкальных училищ Чеслава Немена и Юрия Антонова, которых приняли Польша и Россия). И Мулявин создал в Белгосфилармонии вокально-инструментальный ансамбль "Лявоны", в дальнейшем ставший "Песнярами".
Творческая жизнь свела нас, когда я, будучи студентом Белорусского политехнического института, играл в группе "2+2" Минского радиотехнического института, а позднее там же, в супергуппе "Алгоритмы".
После занятий в БПИ я шел через проспект в МРТИ на репетиции "Алгоритмов", которые у нас длились бывало с 7 часов вечера до 7 утра. Мулявин часто приходил к нам... Каждый раз он скромно усаживался на последних рядах и внимательно слушал, ничем не выдавая своего присутствия. Поразительная корректность! В свою очередь, и сам приглашал нас в филармонию на репетиции к "Лявонам"-"Песнярам"... Так мы и ходили несколько лет вдоль и поперек Ленинского проспекта...
В те годы РТИ был цитаделью белорусской (и не только) рок-музыки. Его студенты, талантливые музыканты по одаренности и инженеры по специальности, сами разрабатывали схемы и собирали усилители, дающие тот самый фирменный аналоговый гитарный звук, который и сейчас так ценится всеми музыкантами мира.
Владимир Мулявин долго уговаривал "Алгоритмы" продать "Песнярам" свои уникальные усилители, но тщетно. Однажды даже не выдержал и сказал в сердцах: "Ну как же так - государство дает нам валюту, мы покупаем самую лучшую импортную аппаратуру, а она у нас не звучит!" У него болела душа из-за неудовлетворительного звучания гитары, и он смело менял их в поиске наилучшего звука. Однажды принес показать нам первую 20-струнную гитару, которую купил по случаю у польских музыкантов. И в ответ на наши улыбки, как будто извиняясь, сказал: "Ну что тут поделаешь, нет ничего лучше". А улыбались мы из-за того, что разъем в этой самопальной гитаре был... словно от утюга!
Мы тоже использовали в своем пении четырехголосие, приемы полифонии, задержания, синкопы и другое. Но то, что мы слышали в исполнении "Песняров", было чем-то особенным... Их пение завораживало до дрожи. В вокале они были сильнейшими в стране, хотя их еще долго не хотели признавать...
Но вернемся на репетицию "Песняров". Мулявин объявил перерыв и попросил нас сыграть что-нибудь "по блюзу", заметив своим артистам: "А вы послушайте, как играть надо!" Мы слегка смутились, но стали доставать из чехлов гитары... И вот мы, Евгений Коновалов, Игорь Крупенио, Владимир Беляев и автор этих строк, импровизировали по блюзовому квадрату минут 15, а "Песняры" с интересом слушали. Когда мы закончили, ребята нам поаплодировали, и тут произошел интересный и во многом показательный эпизод... Здесь стоит сделать отступление и сказать, на каких гитарах мы играли. У нас были перепаянные "Элгиты" и "Этерна". А у Мулявина - "Этерна де люкс". Он подошел к Беляеву с гитарой в руках и спросил:
- А как это получается, что твоя "Этерна" хорошо звучит, а моя, хоть и стоит дороже, звучит хуже?
- Это потому, что в моей гитаре есть тон-компенсация, - ответил Беляев.
- А в мою гитару можно такую впаять?
Беляев посмотрел на нашего звукоинженера Владимира Янголя, который никогда не расставался с паяльником и толстым портфелем, набитым радиодеталями. Тот утвердительно кивнул.
- А сколько времени это займет?
- Минут 15...
Мулявин оглянулся на своих музыкантов и спросил:
- Сколько времени осталось до начала нашего концерта?
Оказалось - 40 минут. Немного поразмыслив, Мулявин глубоко вздохнул и решительно снял гитару. Держа ее на вытянутых руках, протянул Беляеву:
- Бери, паяй! - как будто решился на операцию.
Янголь с Беляевым тут же разобрали ее, быстро впаяв в электросхему гитары нужную цепочку, собрали и вернули Мулявину в лучшем виде.
Да, риск новизны в нем пересиливал страх осторожности!
Геннадий СТАРИКОВ.
(Окончание следует.)
Спасибо, Николай. С интересом жду окончания статьи.
Цитата: Arkady от 20 августа 2010, 01:29:22Спасибо, Николай. С интересом жду окончания статьи.
ЭГОИСТ! :tongue:
Действительно интересно,
ждем продолжения!
вышвырнув из своих музыкальных училищ Чеслава Немена и Юрия Антонова, которых приняли Польша и Россия)
Чеслав Немен репатриировался в рамках госпрограммы репатриации поляков из СССР в ПНР, а Антонов окончил музучилище в Молодечно и несколько лет работал в Бел. филармонии. Никто их не вышвыривал. К чему тут этот искусственный драматизм, не соответствующий истории?
РТИ был цитаделью белорусской (и не только) рок-музыки. Его студенты, талантливые музыканты по одаренности и инженеры по специальности, сами разрабатывали схемы и собирали усилители, дающие тот самый фирменный аналоговый гитарный звук, который и сейчас так ценится всеми музыкантами мира.
Чего только не узнаешь со временем! Оказывается, музыканты всего мира гонялись за усилителями, собранными студентами минского радиоинститута!
С интересом жду продолжения, думаю, нас ждут еще интересные открытия в истории песняров и всей рок-музыки!
Наконт Немена і Антонава Гена, канешне, загнуў... А тое, што Янголь быў выдатным спецыялістам -- чыстая праўда! Але Гена... Таленавіты, блін, чалавек, але ж так сябе любіць!
Да, будет вам критиковать полстатьи. Так мы можем второй не дождаться.
Попутный ветер. Можно сказать, штормовой. :)
Только некоторые отдышались после повтора статьи Анатолия Ивановича, как тут опять -- нате вам здрасте. :)
Спасибо, Николай Петрович. Ждем.
любопытно сравнить с мемуарами В Бадьярова http://www.pesnyary.com/article.php?id=1801 (http://www.pesnyary.com/article.php?id=1801)
Николай Данилов прислал окончание статьи Старикова из "Верасов".
------------------------------
"Советская Беларусь" от 26.08.2010
Риск новизны
(Окончание. Начало в № 156.)
Под гитарным грифом
В 1968 году после спецкурса в Академии наук и в ЦНИИТУ (Центральном научно–исследовательском институте техники управления) я получил квалификацию программиста–вычислителя, и мне по ночам стали приходить в голову мысли записывать музыку цифрами. В какой–то момент я даже испугался, как бы меня не признали «психом», — так дерзки и непривычны были эти мысли... В 1969 году я высказал радиоинженеру Янголю идею создать прибор для настройки гитар, основанный на принципе, обратном действию звукового генератора. Подумав, он решил, что технически это возможно. Но, как оказалось, если использовать разрешенную на нашей гражданке элементную базу, агрегат мог получиться размером со шкаф... И только в 1975 году американцы изобрели нечто подобное и назвали свой прибор «тюнер»...
Как мне рассказывал администратор «Песняров» Леонид Знак, с которым мы позже работали в «Верасах», на одном из худсоветов, которые в те времена сплошь и рядом определяли судьбу творческих людей, тогдашний председатель Союза композиторов БССР Григорий Ширма бил себя кулаком в грудь и с пеной у рта кричал: «Ды пакуль мы жывыя, гэтае музыкi не будзе, не будзе!»... Апологеты традиционной национальной музыки не могли принять исполнение народных песен под гитары в современной обработке. С чем–то подобным «Песняры» столкнулись даже во время гастролей по США. Один из американских журналов спросил у Мулявина, почему он играет белорусские песни на американской гитаре. Мулявин отшутился — дескать, его гитара вышла из строя, пришлось покупать новую, а в американских магазинах белорусских гитар нет, только американские... Кстати, белорусские гитары борисовской фабрики тогда из–за дешевизны вовсю продавали в африканские страны. Вот где она, связь белорусского и негритянского блюза!.. Но если говорить серьезно, Мулявин с честью выиграл эту борьбу с недоброжелателями.
Леонид Знак рассказывал, что на гастролях по Украине во Львове и других городах залы на концертах «Лявонов» просто–таки ломились от зрителей. Тем временем в Беларуси им не давали выступить даже с одним сольным концертом... Отношение изменилось только когда они уже «Песнярями» вернулись из Москвы в звании лауреатов I конкурса артистов советской эстрады, где были приняты на ура. И стали государственным ансамблем.
То же позднее произошло и с «Верасами», где я играл в пору «Малиновки» и Дина Рида. В Белгосфилармонии начальство относилось к нам презрительно, как к недоучкам, а во всей стране нас очень любили, народ валом валил на наши концерты, заполняя дворцы и стадионы... Помню, как во время гастролей по Уралу к нам с инспекцией приехал музыкальный руководитель белорусской эстрады Лев Моллер. Увидев битковые аншлаги во дворцах спорта всех крупных городов, где мы выступали, он пришел ко мне в номер, долго сидел там и делился мыслями вслух: «Так, может, это не вы плохие, а мы что–то недопонимаем? Да, именно, так! Нам надо изменить отношение к вам. Вы отличный ансамбль и прекрасные музыканты!» Я не верил своим ушам...
А однажды году в 1980–м на Центральном телевидении был такой случай. Ансамбль «Верасы» закончил свою очередную запись. Мы уже собирались, когда в студию вошла одна из руководителей отдела ЦТ и сказала, что завтра в студии будут записываться «Песняры», уточняя, кто из звукорежиссеров планирует с ними работать. Студийный режиссер ответил, что все отказываются, в том числе и он. На вопрос, почему — заметил: мол, это коллектив с претензиями, не хотят никого слушать и делают только то, что сами считают нужным. Тогда завотделом раздраженно заявила, обращаясь скорее к нам, чем к звукорежиссеру: «Передайте Мулявину, что мы его породили, мы его и убьем, если он будет продолжать в таком духе! Фигурально, конечно»... Способ простой: нет трансляций по ЦТ — считай, нет артиста... Но о принципиальности музыканта этот случай говорит многое.
Мулявин боролся и за авторские права. На одном из концертов даже дал по голове микрофоном оператору местного телевидения, настырно снимавшему концерт вопреки желанию музыкантов. Старая проблема отношений между творческими людьми и разного рода прохиндеями, желающими «на халяву», то есть бесплатно использовать их труд в своих корыстных целях под разного рода предлогами... Браво, Мулявин! Но тогда «Комсомольская правда» разразилась в его адрес резкой критической статьей...
Мое теплое отношение к этому великому музыканту обусловлено и личностным моментом — черты его лица удивительно напоминали черты моего отца, который тоже очень любил музыку и пение, — прямо мистика какая–то!.. Несмотря ни на что, вклад Мулявина в современную музыку я оцениваю объективно.
Он открыл миру красоту белорусских народных и современных песен, очарование и поэтичность белорусского языка. Будучи сам из России, обрел в Беларуси вторую родину и очень полюбил ее. Все время ездил в творческие экспедиции по белорусским деревням и селам, собирая народные песни, которые потом так талантливо аранжировал и популяризировал их вместе со своими товарищами по «Песнярам» на бесконечных гастролях по всему свету, посвятив этому себя всего без остатка.
Счастливые сценические данные, уникальный по красоте и своеобразию голос, виртуозное владение гитарой, гениальный дар аранжировщика, фанатичная любовь к музыке, целеустремленность и работоспособность — все эти качества позволили ему так много сделать за свою рано оборвавшуюся жизнь...
Мулявин создал ставший всенародно любимым ансамбль «Песняры», написал много красивой музыки сам, талантливо обработал множество народных песен и песен профессиональных композиторов на стихи белорусских и советских поэтов. Как новатор он допускал проникновение англо–американского влияния в свои произведения и аранжировки, но только в области современных форм, средств исполнения, смело используя приемы эстрады, блюза, джаза, рока, джаз–рока, рок–оперы, народной музыки. Однако как патриот никогда не допускал проникновения иностранного мелоса в святая святых — мелодию. Мелодия у него оставалась всегда подлинно славянской по ладу, лирической, распевной.
К сожалению, современные молодые музыканты под влиянием моды на все импортное, тупо навязываемой коммерческими телевидением и радиостанциями, часто делают все с точностью до наоборот. В аранжировках используют народные инструменты, а вот мелодии у них либо принесены в жертву ритму, доходящему до шаманства, либо уже наполовину ирландские... Причем они выдают эту псевдонародную музыку за народную, упорно убеждая в этом и слушателей, и самих себя.
А так хотелось бы, чтобы творческая молодежь брала пример с Владимира Мулявина и в новаторстве, и во вдумчивом, бережном отношении к народным истокам...
Спасибо Владимиру Мулявину за все, что он сделал, и пусть дело его живет в славянских сердцах!
Геннадий СТАРИКОВ.
Цитата: Алина Лисянская от 30 августа 2010, 22:58:48основанный на принципе, обратном действию звукового генератора
это как?!
в переводе на нормальный язык имеется в виду частотный анализатор. Странно, что выпускник радиоинститута не смог это сформулировать. Я здесь не буду излагать историю звукотехники и когда появился первый анализатор, пусть автор считает что в 1975-м :lol:
Мулявин... На одном из концертов даже дал по голове микрофоном оператору местного телевидения
Стариков не присутствовал в Волгодонске и излагает историю с 33-х рук. Видимо, через пару лет кто-нибудь напишет, что Мулявин зарезал там кого-нибудь, а еще через пять лет - что изнасиловал. Попрошу Мисевича связаться с автором и рассказать, как все было на самом деле. Пока эти "байки из склепа" не зашли совсем далеко...
Григорий Ширма бил себя кулаком в грудь и с пеной у рта кричал: «Ды пакуль мы жывыя, гэтае музыкi не будзе, не будзе!»... Апологеты традиционной национальной музыки не могли принять исполнение народных песен под гитары в современной обработке...
...К сожалению, современные молодые музыканты под влиянием моды на все импортное,
Ну и чем крики автора отличаются от криков Шырмы?
Мулявин... допускал проникновение англо–американского влияния в свои произведения и аранжировки
Сидит Мулявин и думает: «А не допустить ли мне проникновения влияния? Пожалуй, допущу маленько...»
Цитата: Анатолий Вейценфельд от 31 августа 2010, 21:04:20Сидит Мулявин и думает: «А не допустить ли мне проникновения влияния? Пожалуй, допущу маленько...»
И написал "Крик птицы". Допустил всё-таки проникновение буржуазных ритмов. :confused:
Цитата: Анатолий Вейценфельд от 31 августа 2010, 11:04:20Странно, что выпускник радиоинститута не смог это сформулировать.
вот и я о том
Как новатор он допускал проникновение англо–американского влияния в свои произведения и аранжировки, но только в области современных форм, средств исполнения, смело используя приемы эстрады, блюза, джаза, рока, джаз–рока, рок–оперы, народной музыки.
За время работы с В.Г.Мулявиным, я понял, что он терпеть не может блюз. Перед началом концерта, во время настройки звука, мы иногда разыгрывались исполняя тот или иной блюз (знаю, что многие музыканты это делают). Если где-то поблизости был Мулявин, то обязательно приходил и в категоричной форме требовал немедленно это дело прекратить. :neshali:
Правда! Можно предположить, что у нас это плохо получалось. :lol:
Воспользовавшись предоставленной мне возможностью использовать компьютер моего соседа А.Катикова, хочу обратиться к Геннадию Старикову: "Гена! Остановись!". Владислав Мисевич.
Цитата: Александр Катиков от 01 сентября 2010, 06:54:25Воспользовавшись предоставленной мне возможностью использовать компьютер моего соседа А.Катикова, хочу обратиться к Геннадию Старикову: "Гена! Остановись!". Владислав Мисевич.
А что толку? Слово не воробей, его уже напечатали! И это останется не только на совести г-на Старикова, но и в головах всех, кто прочитал эту фигню. Владислав Людвигович, Александр, срочно пишите мемуары!
Хотя, уверена, найдутся те, кто обязательно напишут в ответ, что всё это тоже неправда. Я внимательно прослушала программу А. Вайткуна "Личное дело" с Владиславом Мисевичем. Там он напрямую говорил о болезни В.Г. Мулявина, из-за которой тот в середине 90-х перестал, по существу, работать как худрук коллектива. И вот в комментариях некто не постеснялся в духе героини этого форума высказаться о том, что "все серость, Мулявин -- гений, а про пьянство -- гнусная клевета!". И всё же лучше правда из первых рук, чем "сочинения" г-на Старикова.
ЦитироватьВоспользовавшись предоставленной мне возможностью использовать компьютер моего соседа А.Катикова, хочу обратиться к Геннадию Старикову: "Гена! Остановись!". Владислав Мисевич.
І гэта праўда. Гена -- таленавіты мэлядыст, аднак такога меркаваньня пра сябе як генія музыкі, што заносіць яго канкрэтна. А гэная "Савецкая Б" друкуе што заўгодна. Аднак жа фільтраваць -- трэба. Я, як нячэсны, катэгарычна заяўляю!
Все просто. Данный текст преподнесен редакцией как воспоминания или мемуары. То есть подразумевается, что Стариков пишет о том, что видел сам, и это бы ладно.
Но при "криках Ширмы" он не присутствовал, как и при "избиении" Мулявиным телеоператора - но пишет об этом. Как в известной песне - "все, что было не со мной - помню" :lol:
Ну а перлы про то, как в Минском радиоинституте делались гитарные процессоры эффектов мирового класса и как ночью Стариков изобрел цифровую звукозапись - это уже к специалистам опред. профиля. (И почему это базовые понятия цифровой техники называются "Теорема Котельникова-Шеннона" и "частота Найквиста"?) :D
Насчет мемуаров Мисевича - давно ему говорю - пора.
Даже в том сумбурном интервью, что выложено на форуме, он бегло упоминает несколько существенных новых моментов, требующих углубления. К примеру:
- как конкретно был построен вокальный аккорд до прихода Борткевича.
- Об отказе в опред. период от русского репертуара.
- О том, каков был реальный репертуар в момент, когда было разрешено давать сольные концерты.
- Каким образом смогли так быстро нарастить репертуар до объема сольного концерта.
- как готовились к записи первой пластинки
И т.д и т.п.
Спасибо, Николай за статью.
Спасибо, Геннадий Стариков. Очень интересно было читать. И главное приятно, когда музыкант о музыканте говорит по доброму. Это само уже ценно.
Мулявин, это человек-легенда, понятно что его образ будет обрастать разными правдивыми и мифическими преданиями.
Цитата: Анатолий Вейценфельд от 01 сентября 2010, 08:28:18
- как готовились к записи первой пластинки
И т.д и т.п.
О, вопросов под кодовым названием "и т.д., и т.п." довольно много.
- зачем нужно было гнать и записывать диски сходу, без дублей, в результате чего на первом диске не менее пяти откровенных ляпов, а на втором - не менее трёх?
- почему Владислав, обладая красивым голосом, исполнял так мало сольных песен?
- почему многие из удачных песен начального периода не вошли ни в один диск ("Купалинка", "Балада аб мацi", "Памяти Виктора Хара", "Як жа мне у любвi сваёй прызнацца", "За счастье прошлых лет" и т.д.)?
- как умудрялись люди, перетянутые из непонятно каких самодеятельных ансамблей за красивый тембр голоса и манеру пения, петь "в пачке" довольно сложные партии а капелла, да ещё с модуляциями, да ещё не сползая ("У нядзелечку зпараненячку", "Ой, дзе ж мы ходзiм", etc.)? Практика показывает, что если находишь среди десятков или сотен претендентов с неплохим музыкальным образованием, у которых оказываются красивые и неповторимые голоса, то в музыкальном плане они как правило оказываются такими дубовыми, что дальше некуда (переползают в соседние голоса, не держат тональность, модуляция вообще для них тёмный лес и т.д.), а тут - увидел в архитектурном техникуме чувака с красивым тембром и тремя годами обучения на трубе - и сразу, не проверяя на предмет сольфеджио, пригласил, а тот запел, как надо... Это для меня самая большая загадка.
Цитата: Александр Катиков от 01 сентября 2010, 06:14:09
За время работы с В.Г.Мулявиным, я понял, что он терпеть не может блюз. Перед началом концерта, во время настройки звука, мы иногда разыгрывались исполняя тот или иной блюз (знаю, что многие музыканты это делают). Если где-то поблизости был Мулявин, то обязательно приходил и в категоричной форме требовал немедленно это дело прекратить. :neshali:
А в мою бытность терпеливо наблюдал за оголтелым джаз-роком.
Рассказ "Sound check"
http://www.bborka.com/shortstorki.htm
Цитата: Олег Гладков от 01 сентября 2010, 11:28:32как умудрялись люди, перетянутые из непонятно каких самодеятельных ансамблей за красивый тембр голоса и манеру пения, петь "в пачке" довольно сложные партии а капелла, да ещё с модуляциями, да ещё не сползая ("У нядзелечку зпараненячку", "Ой, дзе ж мы ходзiм", etc.)? Практика показывает, что если находишь среди десятков или сотен претендентов с неплохим музыкальным образованием, у которых оказываются красивые и неповторимые голоса, то в музыкальном плане они как правило оказываются такими дубовыми, что дальше некуда (переползают в соседние голоса, не держат тональность, модуляция вообще для них тёмный лес и т.д.), а тут - увидел в архитектурном техникуме чувака с красивым тембром и тремя годами обучения на трубе - и сразу, не проверяя на предмет сольфеджио, пригласил, а тот запел, как надо... Это для меня самая большая загадка.
Знай наших, Олег!
Цитата: Boris Bernshteyn от 01 сентября 2010, 13:20:29А в мою бытность терпеливо наблюдал за оголтелым джаз-роком.
Рассказ "Sound check"
http://www.bborka.com/shortstorki.htm
В чужом монастыре со своим уставом или Мулявина понять можно...
Цитата: Олег Гладков от 01 сентября 2010, 11:28:32почему многие из удачных песен начального периода не вошли ни в один диск ("Купалинка", "Балада аб мацi", "Памяти Виктора Хара", "Як жа мне у любвi сваёй прызнацца", "За счастье прошлых лет" и т.д.)?
"Памяти Виктора Хара" записана на маленькой пластинке, "Балада аб мацi" есть в диске Игоря Лученка.
Приятно видеть в лице Ивана Капсамуна большого знатока творчества "Песняров"
Цитата: Иван Капсамун от 01 сентября 2010, 16:36:23
"Памяти Виктора Хара" записана на маленькой пластинке, "Балада аб мацi" есть в диске Игоря Лученка.
...Иван Капсамун... Олег Гладков писал о "номерных" дисках Песняров, а не о миньонах и авторских альбомах советских композиторов....
Алина, ты не поняла, что Стариков публично обвинил Мулявина в совершении уголовного преступления - избиении сотрудника телевидения при исполнении служебных обязанностей? А заведомо ложное публичное обвинение в совершении уголовного преступления само составляет состав преступления - клевету.
Олег, ты прекрасно знаешь ответы почти на все свои вопросы. И на форуме эти ответы имеются, правда, в разрозненном виде.
Кстати, позвони или наведайся к Анатолию Николаевичу Васильеву, у него в след. месяце юбилей - 75, и здоровье у него не улучшилось с момента нашего с тобой к нему визита. А ваши питерские музыканты, как мне сообщили, продолжают по-свински относиться к "дедушке русского рока".
Цитата: Анатолий Вейценфельд от 01 сентября 2010, 19:47:50Алина, ты не поняла, что Стариков публично обвинил Мулявина в совершении уголовного преступления - избиении сотрудника телевидения при исполнении служебных обязанностей? А заведомо ложное публичное обвинение в совершении уголовного преступления само составляет состав преступления - клевету.
Да, Анатолий Иванович, нехорошо получилось. Микрофон жалко. :) :) :)
Я шучу. :)
Немало в чем Мулявина обвиняют и немало в чем еще обвинят. На то он и Мулявин. Тяжела шапка Мономаха. :)
Цитата: Александр Катиков от 01 сентября 2010, 06:14:09За время работы с В.Г.Мулявиным, я понял, что он терпеть не может блюз.
Может быть, Александр, я не спорю. А как же Темная ночь?
Помоему блюз. А что это?
http://www.youtube.com/watch?v=ltbfY00UTqA
Я бы в таком случае отнес "Темную ночь" не к блюзу, а к жанру серенады.
Анатолий Иванович, а бывает приблюзованная рок-серенада?
Бывае. Толькі прысерэнадзеная...
Алина, это была шутка. Но с долей правды. "Серенада" переводится как "вечерная песня". Не более того.
Ну а где вечер, там и ночь... темная. :)
Понятно. :) :)
Тогда негодование Мулявина можно объяснить последней фразой Александра Катикова. :)
Цитата: Александр Катиков от 01 сентября 2010, 06:14:09Правда! Можно предположить, что у нас это плохо получалось.
Продолжение мемуаров Старикова.
Уже не про ВГ, но вроде интересно.
----------------------------
"21.by - Стартовая страница Беларуси. Новости" от 02.09.2010 00:04
Соло классных парней
02.09.2010 Культура | Беларусь Сегодня
Под гитарным грифом
Голубчик, вы не хотите угостить меня коньяком?
Я бы с удовольствием, Виктор Лукьянович, но у меня нет денег.
А я вам одолжу.
(Любимая шутка Вуячича.)
В 1968 году мне довелось быть на концерте Виктора Вуячича и ансамбля «Тоника» в Белорусской государственной филармонии. Невероятное зрелище. Лауреат I Всесоюзного конкурса артистов эстрады 1966 года в Москве Виктор Вуячич, где он обошел Кобзона, Мулермана и других, пел, что бы вы думали? Песню Yellow Submarine ансамбля Beatles.
На органе играл сам будущий народный артист России Юрий Антонов, который спел тогда всемирный хит Black Is Black из репертуара группы Los Bravos. На гитаре играл Анатолий Чижевский, у которого, по слухам, дома на стене висел плакат: «Даешь Коновалова!» А у Коновалова соответственно «Даешь Чижевского!». На бас-гитаре играл будущий известный поэт-песенник Олег Жуков. Он, в свою очередь, исполнил песню Beatles Yesterday Man. На ударных Марк Шмелькин, который мог в одной руке держать чашку кофе, другой рукой и ногами играть сложный синкопированный ритм и при этом еще разговаривать.
Невероятный репертуар, сплошные яркие личности.
Антонову хотелось петь больше, но в «Тонике» при Вуячиче это было невозможно, и в 1969 году он ушел из ансамбля. Поиграв немного на своем органе «Фарфиза» в ресторане только что открывшейся гостиницы «Юбилейная», он уехал в Ленинград к «Поющим гитарам», где стал вокалистом, а затем переехал в Москву делать сольную карьеру.
В дальнейшем Вуячич делал упор на привлечение в ансамбль великолепных музыкантов-инструменталистов со всей страны, не имеющих претензий на вокал: Юрий Мариновский, Валерий Щерица, Виталий Барма, Валерий Гурдезьяне, Марк Шмелькин, Аркадий Эскин, Андрей Гитгардц, Владимир Угольник и другие мастера, в том числе и я, автор этих строк. К его чести должен сказать, что многим из них он помог получить квартиры в знак признания их мастерства. Это говорит о его благородстве. Так же как и Игорь Михайлович Лученок, который в заслугу себе ставит не сочиненную им музыку, а более ста квартир, которые он помог получить бесплатно другим музыкантам. Честь и хвала!
Ну а пока вернемся в 1968 год. Я в это время работал в супергруппе «Алгоритмы» Минского радиотехнического института. Мы играли в две соло-гитары с Евгением Коноваловым уникальным импровизатором, который никогда не повторялся, каждый раз исследуя новые пути импровизации. Его игра обладала особым магнетизмом, и, кроме того, у него был редчайший дар абсолютный тембровый слух, позволявший ему усиливать кульминации его соло еще и тембровой окраской. Этот дар я слышал разве что у Робби Кригера, Джимми Пэйджа, Роя Бьюканена.
Когда он брал в руки чужую гитару, самую заурядную, и быстро настраивал «плохой» усилитель, то в его руках звучание было такое, что хозяин гитары и усилителя хватал карандаш и бумагу и зарисовывал положение ручек.
И вот между Коноваловым и Чижевским было такое дружеское творческое соперничество. Как и все большие мастера, они были людьми весьма скромными. И когда Чижевского спрашивали: «Кто сильнее, ты или Коновалов?» Анатолий отвечал: «Конечно же, Коновалов!» А когда об этом интересовались у Коновалова, тот неизменно ответствовал: «Конечно, Чижевский!» Не то что сейчас каждый «метр с кепкой» строит из себя величину, а каждая искусственная жемчужина мнит себя натуральной. Жаль, что Коновалов ушел в науку и технику, а Чижевский уехал в Питер, в ансамбль «Дружба», руководителем которого был Броневицкий, а солисткой Эдита Пьеха.
До Чижевского в «Тонике» играл на гитаре также талантливый музыкант Виктор Скугаревский. Позже, где-то в 1973 году, он создаст в филармонии великолепный ансамбль «Ровесник», в составе которого были Виктор Заикин (бас-гитара), Владимир Карась (вокал, флейта), Валерий Дейнеко (вокал, скрипка), Анна Литвиненко (вокал), Александра Константинова (рояль), Марк Шмелькин (ударные), Геннадий Тихонов (гитара). Они играли джаз-рок в стиле Blood, Sweat & Tears («Кровь, пот и слезы»), за что и получили от ретроградов в худсоветах презрительное «Кровь, пот и сопли». Что ж, были и такие, которые гнобили и «Песняров», и «Верасов»...
Чеслав Немен, Юрий Антонов, Вячеслав Ксендзов многое сделали для популяризации блюзовой музыки и саунда Хаммонд-органа в Беларуси, чему способствовали клавиши «Фарфиза», а также имевшиеся в каждом самодеятельном ансамбле в СССР клавиши «Ионика» или «Юность», обладавшие знаменитым хаммондовским тембром. Евгений Коновалов вместе с автором этих строк и «Алгоритмами» много сделали для популяризации бит-рока и гитарного хард-блюза. Кстати, сохранились уникальные записи гитарных блюзовых импровизаций Владимира Мулявина, который часто приходил в РТИ послушать «Алгоритмы». А однажды на вечер в РТИ пришли Антонов со Скугаревским и принесли на продажу две гитары, два западногерманских красавца «Хефнера» у Скугаревского коричневый, у Антонова белый (смотрите афишу «Тоники»). И вот белый антоновский «Хефнер» купил молодой феномен, наш с Коноваловым ученик Николай Даниленко, он же Данила.
Получив рок-подготовку у «Алгоритмов» в Минске, он отправился играть в Сочи в ресторан гостиницы «Камелия», где прошел великолепную джазовую школу, играя с московскими джазменами, саксофонистами Вячеславом Чевычеловым, Пресняковым-старшим и другими корифеями из московского кафе «Печора». Это позволило ему считаться сильнейшим гитаристом Черноморского побережья Кавказа. Вернувшись в Минск, он поразил всех своей игрой. В ней были четкость мысли, знание стиля и безупречная исполнительская техника при любой динамике. От такой безупречности другим гитаристам становилось даже несколько не по себе. Когда мы с Данилой играли в ресторане «Заславль» в 1975 году, белый красавец «Хефнер» был украден. А после нашелся в Москве и вернулся в Минск благодаря усилиям следователя Центрального райотдела милиции капитана Трапша (сына директора гостиницы «Юбилейная») и помогавшего ему нашего барабанщика Володи Марусича. Ребята прикинулись джазовыми музыкантами из Таллина и благодаря этой легенде вышли на воров.
В дальнейшем я встретился с Антоновым и его гитарой уже в 1983 году. По случаю Дня милиции мы давали шефский концерт в Белполку МВД. Мы это Виктор Вуячич и ансамбль «Тоника» образца 1983 года, где я тогда играл. Каково же было наше удивление, когда мы увидели на сцене Юрия Антонова с его ансамблем, который тоже принимал участие в этом концерте. Оказывается, Антонов служил в Белполку, играл в полковом оркестре и даже показал нам дверь в каморку за балконом, где хранились их инструменты. Так спустя 15 лет вновь произошла встреча прекрасных баритона и тенора. И хотя Вуячич по-прежнему менторски обращался к Антонову Юрка, Антонов попросту игнорировал эти обращения. Это был уже не тот молодой клавишник, который когда-то аккомпанировал Вуячичу, а признанный всей страной певец и композитор. Ну и, конечно же, не обошлось без антоновской гитары. У него была сине-бирюзовая красавица Ovation с изумительной инкрустацией. Я уставился на нее немигающим взглядом.
Забирай, увидев это, сказал Антонов.
Сколько?
Тебе, Геннадий, со скидкой пять шестьсот.
Пять шестьсот это цена автомобиля «Жигули», но гитара того стоила. Увы, увы, увы. Слюнки текут до сих пор.
Мы хорошо отыграли совместный «шефак» и вслед за Вуячичем неспешно отправились домой.
Ведь Виктор Вуячич это человек, который никогда не спешил и поэтому всегда и везде успевал.
Геннадий СТАРИКОВ.
Цитата: Алина Лисянская от 01 сентября 2010, 22:12:33Цитата: Александр Катиков от 31 Августа 2010, 21:14:09
За время работы с В.Г.Мулявиным, я понял, что он терпеть не может блюз.
Может быть, Александр, я не спорю. А как же Темная ночь?
А как же "Чырвоная ружа"? Или тоже не блюз?
"Чырвоная ружа" и "А я лягу прылягу" – это 2 белорусских суперблюза! :idea:
Цитата: Алина Лисянская от 02 сентября 2010, 23:49:57клавиши «Ионика» или «Юность», обладавшие знаменитым хаммондовским тембром.
Да... эта штука посильнее не только "Фауста" Гете, но и "лучших в мире гитарных примочек" из минского радиоинститута. Бедный часовщик Лоуренс Хаммонд в гробу вращается...
Завтра кину цитату на сайт клавишников. Нехай тоже отдохнут душой. Главное, чтоб без инфарктов... :lol:
Эх, сложиться бы Гене с Борткевичем и написать что-то вроде "Песняры, Ольга и Гена Стариков". Будет бестселлер! :idea:
Цитата: Алина Лисянская от 02 сентября 2010, 13:49:57исполнил песню Beatles Yesterday Man
Вроде не было у Beatles такой песни.
http://www.youtube.com/watch?v=oF4-0kwnubE
Дык это Эндрюс. Или вы в смысле, что фиг их хиппей патлатых различишь?
http://www.youtube.com/watch?v=F8Wg5nwOs9E
В соль-мажоре шпарят. Надо же! :)
Дык это просто Yesterday, без Man
2 Борис Бернштейн:
Hey, man! итс джяст Естэрдэй, бат Ай плэйсд икзэктли Yesterday Man! (нiчога, што па-Ангельску напiсаў)))
Яуген, а ю шур iт,с ту мi? Мiсандэстэндiнг нейкi.
Хлопцы-беларусы! Пішыця чалавечаскім языком!
А мы, Димка, в процессе создания языка межнационального общения. :idea:
Присоединяйся!
Ой, Борис, ты...прав! Это письмецо должно было быть Аркадию за помещённую песню Естердэй, хотя речь шла о Естердэй Мэн. :shuffle:
Цитата: Boris Bernshteyn от 03 сентября 2010, 15:09:19
В соль-мажоре шпарят. Надо же! :)
Почему "надо же"? Это легко объясняется. Они часто использовали гитары, настроенные на тон ниже. Такова была ситуация при студийной записи "Yesterday". На данном же концерте гитары настроены нормально, но привыкли играть аккорды в тональности соль-мажор.
Кстати, вот тут можно послушать "While my guitar gently weeps" в исполнении Харрисона, когда он играл на перестроенной гитаре (запись тех времён, когда записывалась эта песня, где-то даже было видео, как он один в студии играет и поёт, при этом играет в ля-миноре, а звучит соль-минор):
http://www.youtube.com/watch?v=4TZmrYUtj2Y
Цитата: Eugene MAGALIF от 03 сентября 2010, 16:33:57хотя речь шла о Естердэй Мэн.
Нет. Речь шла о Битловской Естердэй Мэн. Т.е. у вас промашка с исполнителем, а у Аркадия с названием. Хотя, конечно, изначально промахнулся автор мемуаров.
Цитата: Олег Гладков от 04 сентября 2010, 04:07:11Это легко объясняется. Они часто использовали гитары, настроенные на тон ниже. Такова была ситуация при студийной записи "Yesterday". На данном же концерте гитары настроены нормально, но привыкли играть аккорды в тональности соль-мажор.
Скорее всего Леннон не мог взять баре фа-мажор. Тяжело нажимать, блинн! И настоял на тональности соль-мажор. А бедный Поль рвал глотку.
Как всё туманно в этом мире шоу-бизнеса! :)
2 КИЖЕ:
Люююди, дык де ж тая п'ёсэнка Yesterday Man by the Beatles? Дайте послушать! Это что, не шутка? Есть только песня Nowhere Man, которую, я прочитал, любил больше всех их песен Боб Дилан. :confused2
Цитата: Eugene MAGALIF от 04 сентября 2010, 04:53:552 КИЖЕ:
Люююди, дык де ж тая п'ёсэнка Yesterday Man by the Beatles? Дайте послушать! Это что, не шутка?
Да нету такой песни у Битлз. Либо Стариков перепутал. Либо на концерте Вуячича так пошутили.
Цитата: Boris Bernshteyn от 04 сентября 2010, 02:56:36Скорее всего Леннон не мог взять баре фа-мажор. Тяжело нажимать, блинн!
А я намедни в соль-мажоре поиграл и проникся. Если б не форум этот так бы, как лох, в фа-мажоре и играл, не по ленонски.
Ну, вы уже такого тут понаписывали, даже и не знаешь, что сказать. :) От критиканы. :)
С микрофоном Геннадий конечно загнул... :)
А вот, что касается эпизода с Григорием Ширмой, здесь Стариков ссылается на Леонида Знака, который историю ранних Песняров наверняка знает не хуже самих Песняров.
Это все одна минская музыкальная тусня, раз там так говорят, значит так оно и было.
Продолжение мемуаров Геннадия Старикова.
"Советская Беларусь" от 23.09.2010
Остановка в пустыне
...Итак, в сентябре 1981 года ансамбль «Верасы» едет через пустыню Кызылкум в Учкудук, воспетый ансамблем «Ялла». Мы впервые в пустыне, и нам одновременно и страшно, и интересно. Солнце палит, и куда ни глянь — до самого горизонта нигде ничего, что давало бы хоть какую–то тень. А песок прогревается до 80 градусов, и если наш львовский автобус ЛАЗ сломается, поджаримся мгновенно, как яйца на сковородке... От пустыни исходит какое–то мистическое, жаркое дыхание. Вдоль шоссе — высокие телеграфные столбы и на некоторых гордо сидят пустынные орлы. Другие парят в небе, высматривая добычу...
Золотых «Верасов» — победителей Всесоюзного конкурса «Песня–80» со знаменитой «Малиновкой» горячо любили во всем Советском Союзе (да и сейчас любят и ждут — теперь уже в СНГ, жаль, что мы никак не соберемся вместе). Но тогда мы отправились в Учкудук. До 1979 года этот город имел статус секретного стратегического объекта. В конце 1960–х благодаря стремительному росту объемов добычи руды урана он начал активно развиваться, на постоянную работу стали приезжать лучшие горняки и другие специалисты со всего СССР. Приехали и мы с концертами... А после концертов, в полночь, плавали в бассейне под открытым небом. Теплая ночь, подсвеченная вода, черное небо и большие яркие звезды — фантастика! Ну а затем — молодой город Навои и опять — урановый комбинат, и молодежь, полная энтузиазма...
Помню, в Навои было искусственное озеро, дно которого укрывала полиэтиленовая пленка, чтобы вода не уходила в песок. И когда мы попросили местных мальчишек показать нам дорогу к озеру, они удивились: кто же в такой холод купается? Тут уж удивились мы — было 34 градуса тепла в тени...
Следующим в нашем турне был еще более молодой город Зарафшан. И снова комбинат, уже золотодобывающий... Возвращаясь с Чеславом Поплавским после концертов в гостиницу, мы шли в полумраке среди одноэтажных глиняных домов. И однажды, когда многоопытный песняровский гастролер Чесик объяснял мне, что вода здесь подается не по чугунным трубам, а по желобам (как в Древнем Риме), которые здесь называются арыками, и надо быть очень внимательными, не то можно «сыграть в арык», — мы оба грохнулись в этот самый арык! Вывод: надо меньше говорить...
В дальнейшем нас возили на какие–то секретные комбинаты, где даже Пугачева отказывалась выступать. По слухам, там добывали плутоний, вольфрам и все прочие элементы таблицы Менделеева... Некоторое время спустя нас занесло в приуральский город Глазов, где все люди выглядели, как сомнамбулы: ходили медленно, говорили тихо, зато зелень и фикусы в холле гостиницы росли буйно. В Глазове тоже был урановый комбинат...
Мы дарили публике улыбки и пение, а получали взамен аплодисменты, цветы и... излучение. Неудивительно, что от онкологических болезней молодыми ушли от нас вокалистка Галина Пучкова, барабанщик Владимир Беляев, администратор Леонид Николаевич Знак, умерли от сердечно–сосудистых заболеваний кларнетист Николай Лосев и скрипач Чеслав Поплавский. Многовато для одного ансамбля...
Вот вам еще один пример нашей работы на износ: в одном из городов нам предложили дополнительно дать 20 концертов в одном и том же зале на тысячу мест. Представьте только: пять дней по четыре концерта! Но народ на нас тогда ломился.
Выступать или нет, решали сами артисты — каждый высказывал свое мнение. Руководитель не вмешивался — в это самое время он получил из Белгосфилармонии телеграмму: в связи с производственной необходимостью срочно вернуться в Минск.
...Ох уж эти телеграммы из Белгосфилармонии! Никогда не прощу себе одну глупость. Я и Чесик Поплавский с женой и двумя детьми после очередных изматывающих гастролей прилетели в отпуск в Сочи восстановить здоровье. Пришли на пляж, в изнеможении легли на гальку и задремали — у нас не было сил даже дойти до воды. И вдруг сквозь дрему слышим объявление дежурного по пляжу: «Телеграмма! Старикову и Поплавскому. Связи производственной необходимостью срочно явиться Белгосфилармонию. Подпись: Боровский». Мы вскочили, и Чесик предложил: «А давай отправим ответную телеграмму: Боровскому. Связи производственной необходимостью срочно явиться на пляж Сочи. Стариков и Поплавский»... Но тогда мы все же взяли билеты в Минск. А Чесик ушел из жизни таким молодым...
Но вернемся к турне по Узбекистану. Узнав об отбытии руководителя, барабанщик Сергей Грумо радостно воскликнул: «Вот наиграемся!» Однако наша вокалистка, клавишница и аранжировщица Ядя Поплавская всегда была против таких нагрузок. «Все, что мы заработаем, потом потратим на лечение», — говорила она каждый раз... Но мы все же решили не отказываться от концертов.
Происходило это так: первый концерт начинался в 12.00, после него на сцену за занавесом выкатывали огромную кастрюлю с борщом, а также второе и третье. То есть мы обедали и ужинали прямо на сцене. И если в первый день все здоровались и рассказывали друг другу анекдоты, назавтра анекдоты уже не рассказывали, только здоровались. На третий день уже не здоровались, а лишь слегка кивали друг другу. На четвертый друг на друга даже не смотрели, а на пятый любую свободную минуту использовали, чтобы полежать где угодно: на диване, на столе, на полу — такой был упадок сил. Но выйдя на сцену, «Верасы» улыбались публике, играли и пели, причем только «живьем», всегда!
Такая гастрольная работа на износ у советских музыкантов называлась «чесом». «Сябры» на гастролях использовали фонограмму, «Верасы–80» и «Песняры» — никогда... Ну а Сережа Грумо в тот раз наигрался так, что, вернувшись с тяжелых гастролей в Минск и не успев отдохнуть, во время записи новой песни грохнулся на пол прямо в студии. Скорая помощь констатировала: гипертонический криз с давлением 220/180...
Ну а наши азиатские гастроли продолжились в Ташкенте, где я впервые попробовал узбекскую кухню. А затем мы поехали в Самарканд... Самаркандский рынок — словами не передать! Мне очень понравились печеные в золе абрикосовые и персиковые косточки — вкуснее фисташек! Я отправил их целый почтовый ящик в Минск, на свой адрес. И он пришел — через два месяца. Вместе с моим кожаным пиджаком, который мне доставили по железной дороге, — я забыл его в гостинице самой южной точки СССР, в городе Кушка... Все–таки удивительная была у нас страна!
(Окончание следует.)
Геннадий СТАРИКОВ.
http://www.sb.by/post/106327/
Продолжение.
Темные ночи в городе Сочи
ПОД ГИТАРНЫМ ГРИФОМ
На дворе октябрь, бархатный сезон, и опять тянет в Сочи. Мягкое солнце, ласковое море, теплая галька или шезлонг на буне, в котором сидишь, в полудреме закрыв глаза, слушаешь шум набегающих волн, а легкий бриз обдает тебя мириадами мельчайших капелек морской воды. Перед тобой лазурное море, за которым где–то далеко Турция. На нее указывает солнечная дорожка, стелющаяся по воде и уходящая за горизонт. Позади круто поднимающийся берег в пальмах... Как поется в песне:
— О, море в Гаграх, о, берег в пальмах,
Кто видел вас, тот не забудет никогда!
И этот морской воздух с запахом Мацесты, и сочинский городской пляж, защищенный горами, доступный всем людям и пока еще не захваченный «приватизаторами».
Все это — Сочи!
Удивительное место на Земле, где можно утром позагорать на пляже, днем, поднявшись в горы, покататься по снегу на горных лыжах и к вечеру вновь вернуться на пляж.
Наверное, это — рай. И я ездил и летал туда каждый год.
В 1979 году мы, ансамбль «Верасы», были там летом с гастролями. Жили в гостинице, рядом с Цветным бульваром и изнемогали от жары, которая в тот год доходила до 34 градусов. Мы открывали настежь холодильники и пили холодную газировку, которая тут же ручьем текла со лба в виде пота, обливались холодной водой — ничего не помогало. К тому же я еще принимал новомодное тогда мумиё и не знал, куда энергию девать, — через каждые пять минут отжимался от пола.
Концерты летом в Большом Сочи — это и работа, и отдых одновременно. Днем на пляже, вечером — в «Фестивальном», в парке «Ривьера». Выезды в «Лазурное», в санаторий «Беларусь» и т.д. Помню, как мы готовились к концерту в парке «Ривьера» и руководитель ансамбля Василий Раинчик заиграл на клавишах новую свою песню. А потом сказал:
— Если надо узнать правдивое мнение о своей музыке, мне не надо далеко ходить, достаточно спросить у Старикова. — Ну как тебе моя новая песня? — обращаясь ко мне, спросил Раинчик.
— У композитора в творчестве наступил итальянский период, — ответил я, так как его мелодия сильно напоминала песни с фестивалей в Сан–Ремо.
— И надолго, — ответил Раинчик с довольной улыбкой на лице.
Так в репертуаре «Верасов» появилась песня «Музыка для всех», которую исполнял и Валерий Леонтьев.
Летом в Сочи можно было встретить известных музыкантов из Москвы, Ленинграда и других городов Советского Союза. Все стремились на юг. И вот в один из вечеров в «Ривьере» выступала Ирина Понаровская с оркестром Олега Лундстрема. Признаюсь, она мне тогда очень нравилась, и я решил с ней познакомиться поближе. Купив огромный букет роз, благо цветы тогда стоили совсем недорого, я отправился на концерт. Добросовестно отсидев всю программу, налюбовавшись Понаровской, которая в своем ярко–красном платье сама была как большая роза, я отправился за кулисы.
И надо же мне было столкнуться на сцене лицом к лицу с гитаристом оркестра. Рыбак рыбака видит издалека — мы познакомились, пожали друг другу руки и все... Когда встречаются два гитариста, они забывают обо всем на свете — начинаются разговоры о гитарах, примочках, комбарях, приемах игры и множестве других специфических гитарных тем. Время шло, и мы с ним все шли, шли и шли пешком от парка до гостиницы «Москва» и говорили, говорили. И продолжали у дверей гостиницы, пока не вышел их администратор и не сказал:
— Ну сколько можно, идите спать, уже час ночи.
И только тогда я вспомнил, собственно, куда я шел в тот вечер.
Так Ирина Понаровская осталась без букета, о котором она и не подозревала.
В другой раз я познакомился с интересной девушкой, и мы решили после концерта сходить на пляж и искупаться ночью в море. Да, это были чудные мгновенья — теплая морская вода с пеной, яркие звезды и мы одни на пляже. Вдоволь накупавшись, мы беззаботно отдыхали, как вдруг увидели приближающуюся к нам группу парней с наглыми ухмылками на лицах, не предвещавшими ничего хорошего. Их было человек двенадцать, с нунчаками и кастетами в руках. Ну вот, только этой банды нам не хватало, подумал я, прекрасно понимая, что может произойти дальше. Но поскольку у меня был большой опыт выживания в минских бандитских районах, я не стушевался, а предупредил девушку: «Молчи, говорить буду я» — и спокойно посмотрел на главаря, подняв бровь.
— Ты откуда, из какого города, — спросил главарь.
«Так я тебе и сказал, что я из Минска, — подумал я, — порвете на куски». И твердо ответил:
— Местный я.
— Местный, а откуда?
— С Цветного, — соврал я наудачу, и удача улыбнулась нам.
— С Цветного, — уже другим тоном сказал главарь, — а баба твоя?
— Тоже местная, не моргнув глазом, ответил я, хотя, конечно, это было не так.
— Ну, раз местные, мы вас не тронем, гуляйте. Мы будем неподалеку, если что — зовите, поможем.
— Хорошо.
Они пошли дальше, осматривая пляж, а я, подождав, пока они скрылись из виду, сказал девушке: молодец, не дрогнула. А теперь быстро одеваемся и сматываемся — не надо дважды испытывать судьбу.
Мы благополучно перебрались в безопасное место. Вокруг звенели цикады, мы пили шампанское, наслаждаясь звездной и теплой сочинской ночью. Отдых в Сочи не бывает без приключений.
А в другой раз я прилетел в этот город один и снял у знакомой бабки отдельный сарайчик на улице Нагорной возле гостиницы «Ленинград» рядом с пляжем. На этом пляже стоял деревянный Нептун с трезубцем, и пляж считался минским, так как здесь всегда можно было встретить целые компании знакомых минчан.
В тот раз я встретил там «Песняров». Три дня подряд я видел Владимира Мулявина, прохаживающегося вместе с Игорем Пеней возле гостиницы «Москва». При этом Мулявин все время говорил, а Пеня слушал. Наверное, убеждал его пойти работать в ансамбль «Песняры» и переехать в Минск, подумал я и, как показало время, не ошибся. Игорь работал вокалистом в лучших ресторанах Сочи — «Пацхе», «Кавказском ауле». Он обладал прекрасным голосом, публика его любила, осыпала деньгами, и ему было непросто решиться на переезд. И все–таки он рискнул — и не прогадал.
Геннадий СТАРИКОВ.
Дата публикации: 07.10.2010
http://www.sb.by/post/106697/
14.10.2010 Культура | Беларусь Сегодня
Темные ночи в городе Сочи
И вот я лечу в Сочи, но каким-то странным маршрутом через Прибалтику. Должен сказать, что в нашем великом Советском Союзе билеты на самолет стоили по нынешним меркам копейки и я, например, летал из Минска в Гомель на свидания к своей любимой девушке три раза в неделю.
Итак, сначала оказываюсь в Вяцеке это рядом с Ригой совершенно удивительное место. Красивые одноэтажные дома, утопающие в цветниках, и бескрайные песчаные дюны на морском пляже. И ни одной живой души. Действительно долгая дорога в дюнах. Если лечь в углубление в песке и спрятаться от ветра, то на солнце довольно тепло. А морской берег такой пологий, что, если хочешь искупаться, идти надо очень долго, чтобы достичь глубины.
Через три дня эта фантастическая безлюдная природа надоедает, и я перебираюсь в другую сторону от Риги в Юрмалу. Юрмала это полная противоположность: шум, гам, уйма народу, веселье, всеобщий праздник. Все бы здорово, но тут пошел холодный дождь. Я промок до нитки и заболел. Поднялась температура, и я понял, что надо улетать. Никаких проблем. Сел в самолет рейсом Рига Сочи и через пару-тройку часов вышел из него в аэропорту города Адлер. Фантастика, но правда. Тепло и сыро то, что надо. Субтропики. Я сразу почувствовал себя лучше.
Сняв свой любимый сарайчик на улице Нагорной в центре Сочи за два рубля в сутки, я отправился в ресторан гостиницы «Камелия».
Там играли белорусские музыканты Юра Левандовский, Коля Даниленко и Гена Лебедев. Кроме них, играли местные: «папа» клавишник и барабанщик. Так было принято. В ансамбле должен кто-то быть местный. Но самое главное, что с ними на флейте и саксе играл Вячеслав Чевычелов, псевдоним Челов. Это высочайшего уровня музыкант, знавший в совершенстве и джаз, и классику. Московская джазовая школа Пресняков-старший и другие его коллеги. Традиция московского кафе «Печора», одним словом.
До сих пор помню не только фантастическую музыку, но и сказочную «субтропическую» атмосферу вечера в «Камелии», этот влажный воздух и вид ночного моря с плывущими теплоходами.
А так как я прилетел из Прибалтики да еще прикупил там пару эксклюзивных вещей необычайной красоты «клифт» из индийской нежнейшей замши и такие же замшевые туфли, то кто-то пустил слух, что я сын тогдашнего министра внешней торговли Патоличева. Чушь, конечно, несусветная, но, знаете, чем больше ложь, тем больше в нее верят. Меня пригласили за одноместный столик, накрытый яствами за счет заведения. Тем более что я накануне попросил книгу жалоб и предложений.
Я-то собирался написать благодарность за великолепную музыку, но передо мной все время извинялись, пытаясь выяснить, чем мне не угодили. Наконец, я понял, что переубедить их не получится, и отрезал: «Ладно, все будет хорошо». Они долго не могли поверить и все переспрашивали, не буду ли я жаловаться. Я с трудом их успокоил.
Но музыканты действительно были превосходными. Приведу такой пример: на одной из репетиций наш минский фантастический виртуоз Коля Даниленко «вонзил» на гитаре соло. А Чевычелов у него спросил: «Ну и что ты тут наиграл? Смотри, я тоже так могу». И исполнил на флейте сверхтехничный пассаж. «Это что, по-твоему, музыка? Это туфта», Челов был неумолим. Данила запомнил его слова на всю жизнь. Вот это школа, снимаю шляпу. После этого любая нота в его импровизациях была содержательна и значима.
Фантастикой был позже и ресторан «Кавказский аул».
В этом прекрасном заведении играли минские музыканты и «Верасовцы», и «Песняровцы» Владимир Угольник и Владимир Марусич и другие.
Помню, как однажды Владимир Угольник праздновал там свой день рождения. После прекрасного ужина, где столы ломились от яств и на месте выпекался лаваш, мы танцевали под открытым звездным небом. Моей партнершей была прима Большого Людмила Семеняка.
Для Сочи это было в порядке вещей там звезды светили и на небе, и на земле. А потом мы погрузились в поджидавший нас нанятый автобус и среди ночи поехали купаться на сочинский пляж.
В другой раз минские музыканты собрались в ресторане на крыше гостиницы «Москва». И когда стали петь, меня поразили их красивые голоса это надо было слышать! Кстати, Анатолий Кашепаров пришел в «Песняры» из «Синих гитар» самодеятельной группы Белорусского политехнического института, где он пел «по блюзу». Я сам это слышал, потому что там же и учился.
А Валерия Дейнеко из группы «Менестрели» я впервые услышал в клубе минского домостроительного комбината № 2 в 1969 году. Хоть у него был и не очень громкий голос, но обладал он «фирменной» манерой исполнения в стиле Тома Джонса и Энгельберта Хампердинка. Кстати, вместе с ним в ансамбле играли талантливые ребята: на басу Валентин Пучинский, на скрипке Борис Бернштейн.
Вот путешествие Минск Рига Сочи и закончилось. Наступила эра микрофонных певцов. И, видимо, последним из настоящих в Белгосфилармонии был Эдуард Мицуль. Он гуманно держал микрофон сбоку от шеи, и все частоты прекрасно передавались. Удивительная исполнительская манера. Сейчас такую не встретишь.
--------------------------------------------------------------------------------
ГЕННАДИЙ СТАРИКОВ
Дата публикации: 14.10.2010